Н.А.Подзолкова

Эстетическое учение Владимира Соловьева

Своевременно ли сейчас вспоминать эстетическое учение Владимира Соловьева? Ситуация наша слишком шаткая, слишком напряженная, слишком серьезная, чтобы заниматься чем-то второстепенным, отвлеченным и необязательным? Надо выбрать существенное и начать жить. Иначе как избежать того порочного круга, о котором писал Лев Толстой: "Тысячи работников дни и ночи из последних сил работали, набирали, печатали миллионы слов, и почта развозила их по всей России, а мы все еще больше и больше учили, учили и учили и никак не успевали всему научить, и все сердились, что нас мало слушают" (Толстой Л.Н. Исповедь.// Собрание сочинений в 22 томах. М: "Художественная литература", 83г., т.16, с. 112.).

 

Как правило, эстетические воззрения философов носят характер вспомогательный. Они встраиваются в общую систему, а потому бывают часто слишком абстрактны и рациональны. Эстетика Владимира Соловьева также является частью его системы, но именно необходимой частью, органичной и внутренне вполне самостоятельной.

 

"Великим духовидцем – вот кем был Владимир Соловьев" (Андреев Д.Л. Роза Мира. М.:92г., с. 193.). Один из крупнейших мыслителей своего времени, общественный деятель, поэт, в чем-то даже святой, этот человек трижды пережил опыт духовного общения с Мировой Женственностью – изумительным существом, которое уже предвосхищается нами повсюду, где сквозь косный покров вещественного мира пробиваются лучи негасимого сияния Божественной Красоты. Человек, сумевший при жизни подняться на недосягаемую высоту для свидания с Мировой Женственностью и возвестивший миру о возможности Ее воплощения на Земле, не мог переоценить в своем творчестве значение и смысл Красоты.

 

    Все видел я, и все одно лишь было –

    Один лишь образ женской красоты...

    Безмерное в его размер входило, –

    Передо мной, во мне – одна лишь Ты.

    (Соловьев В.С. Три свиданья.// Соч. С.-Петербург, 1994.)

 

Пожалуй, только в уникальном труде Даниила Андреева, повествующем о грядущей мировой религии – Розе Мира, во всей глубине раскрыто неоценимое пока для человечества пророчество Владимира Соловьева. "Как изумились бы миллионы и миллионы, если бы им было показано, что тот, кто был позабытым философом-идеалистом в России, теперь досягает и творит в таких мирах, куда еще не поднялись даже многие из святил Синклита. (Пушкин, Достоевский, Лермонтов, Толстой...)" (Андреев Д.Л Там же, с.195.).

 

"Иконой Афродиты Небесной" назвал Вячеслав Иванов гармонию воздвигнутого им мировоззрения. "Наша почти еще детская мысль смущенно отшатнулась от этого многообразно оформленного и расчлененного единства, столь сложно соподчиненного при всей своей кристаллической ясности, столь разносторонне уравновешенного, столь космически устроенного" (Иванов В.И. Религиозное дело Владимира Соловьева.// Родное и вселенское. М.: "Республика",94г., с.338.). Вот почему слово Владимира Соловьева о Красоте есть именно то существенное слово , которое так необходимо услышать и понять всем думающим людям.

 

Чайке, кружащей над бескрайней равниной моря, безразлично (если, конечно, она не Джонатан Ливингстон) (Бах Р. Чайка по имени Джонатан Ливингстон.), что в изгибе ее белых крыльев, в солнечных зайчиках, пробегающих по воде, когда она пикирует вниз за рыбой, в радужных переливах волнующегося моря воплощается в этот момент идея Красоты, Свободы и Полета. Воплощается, значит, облачается в плоть, оживотворяется, осуществляется здесь, в нашем мире, на нашей планете Земля. И правильнее будет сказать, что не идея, а сама Красота является миру в этом полете, что Красота эта "не зависит от наших субъективных представлений, а связана с действительными свойствами, присущими видимому нам мировому пространству" (Соловьев В.С. Красота в природе.// Сочинения в 2 томах. М: "Мысль", 90г., т.2, с. 364.). Так писал о ней Владимир Сергеевич Соловьев.

 

Однако парящая чайка, будучи воплощением Красоты, воплощением иного, "достойного бытия", внутри себя – существо чуждое и этого бытия, и этой Красоты. Хищно заглатывая выхваченную из воды рыбу, она ничуть не задумывается, как ее животный инстинкт сочетается с просвечивающими вокруг отблесками мировой гармонии. Но именно это несоответствие между одухотворенной, осуществленной в Красоте формой природного мира и его духовно-безразличным, диким содержанием полагает путь, цель и смысл нашего, не животного, но человеческого бытия. Слово Божье произнесено изначально, нужно только уметь расслышать Его. И Замысел Божий уже присутствует в мире, но раскрыть Его удается пока лишь избранным.

 

"В природе, – писал В.Соловьев, – темные силы только побеждены, а не убеждены всемирным смыслом, самая это победа есть поверхностная и неполная, и красота природы есть именно только покрывало, наброшенное на злую жизнь, а не преображение этой жизни." (Соловьев В.С. Общий смысл искусства. // Там же, с.392-393.) В искусстве и в человеческом творчестве Красота может быть, наконец, освобождена от вещества как "косности и непроницаемости бытия". Тогда написанная рукой гениального мастера чайка уже не превратится в прожорливую хищницу или гниющий комок перьев. Но, освобождая и увековечивая Красоту, искусство не касается самого существа чайки. Не в силах внушить ей идею духовного совершенствования, оно только рисует идеальный образ – ту прекрасную Чайку, которая должна появиться в свете будущего мира.

 

Красота как провозвестница Мировой Женственности ищет для своей прекрасной формы столь же прекрасное содержание. Ведь лишенное внутреннего огня духовного совершенствования Ее бытие является преходящим и поверхностным. Но возможно ли мириться с преходящим свойством Красоты? Нет, и еще раз нет. Мир наш потому и держится до сих пор, что в нем неотвратимо и как будто исподволь зреет необходимость обретения Красотой бессмертной сущности. И необходимость эта уже давно проникла в нас, в человеческое самосознание, способное понимать и стремиться к совершенству . Мы – и есть возможность воплощения Мировой Женственности. Мы – и есть содержание, способное стать достойным своей формы. Мы – и есть будущая реальность бессмертного существования.

 

Прекрасное существо, если оно столь же осмысленно прекрасно изнутри, как и снаружи, не может умереть. Где покоится тело Джонатана Ливингстона – чайки, которая всю жизнь стремилась к совершенству? Джонатан не умер и не мог умереть. Наоборот, чем дальше чайка учится, тем сильнее, крепче и лучезарнее становится ее тело, живое тело из плоти и крови. Это тело уже не знает границ пространства и времени, ибо "воплощает собой идею Великой Чайки, всеобъемлющую идею свободы" (Бах Р. Чайка по имени Джонатан Ливингстон. Новосибирск, 1989, с. 65.).

 

Представление Вечной Женственности именно как живой личности, прекрасной и совершенной – идея не новая для человечества. Скажу даже больше – она стара как мир. Нездешнее, всепроникающее и утешительное сияние Мировой Женственности наполняет собой мистические прозрения Данте, изливается с полотен Боттичелли и Рафаэля, угадывается в небесной гармонии античных статуй. Русская живопись, русская литература, музыка, театр дышат единым ритмом с Ее волшебным дыханием. Вспомните Татьяну Ларину, изумительные образы тургеневских женщин, Снегурочку Островского, чеховскую "Чайку". Да и возможно ли исчерпать этот список до конца?

 

Отзвуки идеи Вечной Женственности слышатся в богословских трактатах о Церкви Христовой, в канонических писаниях о Богоматери, в гностических учениях о Софии. Именно эта последняя, то есть София Премудрая, оказалась наиболее близка к живой сущности Воплощенной Красоты, к истинному существу Мировой Женственности. "Только София, – писал величайший русский философ и богослов Павел Флоренский, – одна лишь София есть существенная Красота во всей Твари;а все прочее – лишь мишура и нарядность одежды" (Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. М.: "Правда", 90г., с.351.).

 

Но вот речь уже не об идее, а о живом факте, о возможности личного общения с софийной Красотой. Что такое человек перед лицом Вечной Женственности? Какая роль предначертана ему в этом общении? Пристально всматриваясь в себя, что может он отдать прекрасному существу, жаждущему своего воплощения? Владимир Соловьев увидел это назначение в смысле человеческой Любви. "В эмпирической действительности человека как такового вовсе нет, – писал философ, – он существует лишь в определенной односторонности и ограниченности, как мужская и женская индивидуальность" (Соловьев В.С. Смысл любви.// Там же, с. 513.). Но главное, что Человек может появиться, потому что эти две разные индивидуальности способны друг друга любить .

 

Любовь тождественна Воссоединению. Воссоединение тождественно Совершенной Целостности. А Совершенная Целостность тождественна Вечной Жизни. Воплощаясь на Земле, Мировая Женственность раскрывает врата Вечной Жизни, завершая собой живое триединство Истины, Добра и Красоты. Распознав в любимом живое воплощение Красоты, мы, тем самым, утверждаем его Истинность в этой Красоте и стремимся осуществить эту Истинность в свете Мирового Добра. Так замыкается триединое кольцо Любви. И два существа, осмысленно и добровольно преодолев свою разъединенность, возвращаются в отчее лоно Божие, которое они покинули когда-то, избрав для себя тернистый путь личного познания.

 

Теперь очевидно, что не мы создаем Красоту в собственном воображении, а Она создает нас, побуждая нашу внутреннюю духовную сущность тянуться к соответствию внешней, прекрасной форме. Но "человек уже не только участвует в действии космических начал, он способен знать цель этого действия и, следовательно, трудиться над ее достижением осмысленно и свободно" (Соловьев В.С. Красота в природе.// Там же, с.389.). Осуществить на Земле воплощение Мировой Женственности, одухотворяя открытую нам природную красоту светом истинной Любви, – это ли не достойная цель для существования? То "идеальное единство", к которому мы должны стремиться, предполагает восстановление человеческой целостности, а возможна ли такая целостность в мире, лишенном всеобъемлющего и самостоятельного значения Красоты?

 

Нельзя не задуматься об этом.

 

Дата документа – 23.08.2004

---