Ветер свищет и гуляет сквозь чердак На гвозде чернеет тощий лапсердак Жизнь как гноище. Отструпела душа, Скрипка сломана и сын похоронён... Каждый вечер, возвращаясь без гроша, Я, как Иов прокажённый, заклеймён. Даже дети сквозь кухонный гам и чад "Вон явился Богом проклятый!" – кричат. И за милостыней рынком семеня, Гневом Вышнего терзаем и травим, Я кусаю руку, бьющую меня, Как бичуемый пророком Мицраим. А в колодце полутёмного двора - драки, крики, перебранка до утра. Разверну ли со смирением Талмуд - Мудрость праотцев строга и холодна: точно факелоносители идут С чёрным пламенем святые письмена. И тогда я тайну тайн, врата ворот, Разворачиваю книгу Сефирот. К зыби символов в двоящемся стихе Приникаю, как к целебному ключу, Имя Господа миров – Йод – хэ – вов – хэ - Онемевшими устами лепечу. Так сегодня я забылся и во сне, Вот, виденье громовое было мне. Видел я одновременно все края, Всё что было и что будет впереди... Синим сводом распростёрт над миром Я, Солнце белое горит в моей груди. Мириады светоносных моих рук Простираются в волнующийся круг, Свет и жар – неистощимые дары - Мечет сердце, как бушующий костёр, И, рождаясь, многоцветные миры Улетают в раздвигаемый простор... Я проснулся, полумёртвый. Тьма везде. Лапсердак висит, как тряпка, на гвозде. 1935 ========================================= Одним из источников к написанию данного стихотворения предположительно можно считать мистический роман австрийского писателя Густава Майринка "Голем" (1915), где изображается обстановка пражского гетто. ========================================= |