Даниил Андреев

Босиком

Цикл стихотворений

Глава восемнадцатая поэтического ансамбля «Русские боги»


1.   «Из шумных, шустрых, пестрых слов...»
2.   «Ах, как весело разуться в день весенний...»
3.   «Лёвушка! Спрячь боевые медали...»
4.   Арашамф
5.   «И воздух, поющий ветрами...»
6.   Вовсе не шутя
7.   «Вот блаженство - ранью заревою...»
8.   «Как участь эта легка...»
9.   На перевозе
10.  Привал
11.  Птички
12.  «Сколько рек в тиши лесного края...»
13.  Лиурна
14.  Ягодки
15.  «Неистощим, беспощаден...»
16.  Лопух
17.  Ватсалья
18.  Ливень
19.  Следы
20.  Во мху
21.  «Холодеющий дух с востока...»
22.  Товарищ
23.  «Плывя к закату, перистое облако...»
24.  «В белых платочках и в юбках алых...»
25.  В тумане
26.  Ночлег
27.  «Звезда ли вдали? Костер ли?..»
28.  Andante
29.  «Моею лодочкою...»
30.  Перед глухою деревней
31.  «Зорькой проснешься - батюшки, где я?..»
32.  «Осень! Свобода!.. Сухого жнивья кругозор...»
33.  «Бог ведает, чем совершенны...»
34.  Заключение («Вот, бродяжье мое полугодье...»)




    1

Из шумных, шустрых, пестрых слов
Мне дух щемит и жжет, как зов,
     Одно: бродяга.
В нем - тракты, станции, полынь,
В нем ветер, летняя теплынь,
     Костры да фляга;

Следы зверей, следы людей,
Тугие полосы дождей
     Над дальним бором,
Заря на сене, ночь в стогу,
Посвистыванье на лугу
     С пернатым хором.

Быть может, людям слово то,
В речь обыденную влито,
     Напомнит даже
Совсем другое: тайный лаз,
Угрюмый взгляд свинцовых глаз,
     Нож, ругань, кражи...

Ну что ж! В бродяжье божество
Любовно верить никого
     Я не неволю,
Слоняюсь только да слежу
Сорок, стрижей, ручей, межу,
     Курганы в поле.

Безделье? Нет. Труд был вчера
И будет после. Но пора
     Понять, что праздник
Есть тоже наш священный долг:
В нем безотчетно знает толк
     Любой проказник.

Да и потом, какой ханжа
Прикажет верить, будто ржа
     Наш разум гложет,
Когда с душой природы связь
Мы углубляем, развалясь
     На хвойном ложе?

Вот и валяюсь в пышном мху,
Рад то напеву, то стиху,
     Игре их граней,
И в чудных странах бытия
Мне путеводна лишь моя
     Звезда Скитаний.



    2

Ах, как весело разуться в день весенний!
Здравствуй, милая, прохладная земля,
Перелески просветленные без тени
И лужайки без травы и щавеля.

Колко-серые, как руки замарашки,
Пятна снега рассыпаются кругом,
И записано в чернеющем овражке,
Как бежали тут ребята босиком.

В чащу бора - затеряться без оглядки
В тихошумной зеленеющей толпе,
Мягко топают смеющиеся пятки
По упругой подсыхающей тропе.

А земля-то - что за умница! такая
Вся насыщенная радостью живой,
Влажно-нежная, студеная, нагая,
С тихо-плещущею в лужах синевой...

Ноздри дышат благовонием дороги,
И корней, и перегноя, и травы,
И - всю жизнь вы проморгаете в берлоге,
Если этого не чувствовали вы.

1931-1950



    3

Лёвушка! Спрячь боевые медали,
К черту дела многоважные брось:
Только сегодня апрельские дали
По лесу тонкому светят насквозь.

Ясени, тополи, дикие груши,
Семьи березок у юных полян -
Нет, не деревья: древесные души,
Тихий, чистейший, зеленый туман,

Не существа ли в зеленом виссоне
Нежно окутали сучья и пни?
С каждой зарею - плотнее, весомей
И воплощённее будут они.

Только сегодня очам достоверен
Этот нездешне-зеленый эфир,
Таинство странных, не наших вечерен,
Ранней весной наполняющих мир.

Только сейчас очевиден Господний
Замысел горнего града в лесу...
Лев! Тебе лень шевелиться сегодня?
Ладно. Я добр, - я тебя донесу.

1950



    4. АРАШАМФ

Не знаю, живут ли дриады
В лесах многоснежной России,
Как в миртах и лаврах Эллады
Ютились они в старину.
Нет, - чужды древним народам
Те дружественные иерархии,
Что пестуют нашу природу,
     Нашу страну.

Ясней - полнорадостным летом,
Слабее - по жестким зимам
Их голос слышен поэтам:
Он волен, струист, звенящ,
И каждый лес орошаем
Их творчеством невыразимым,
И следует звать Арашамфом
Слой духов древесных чащ.

Не знают погони и ловли
Лепечущие их стаи,
И человеческий облик
Неведом их естеству,
Но благоговейно и строго
Творят они, благоухая,
И чувствуют Господа Бога
     Совсем наяву.

По длинным лиственным гривам
Они, как по нежной скрипке,
Проводят воздушным порывом,
Как беглым смычком
                  скрипач;
И клонятся с шорохом лозы,
И плещутся юные липки,
И льют по опушкам березы
Счастливый, бесслезный плач.

Естественнее, чем наше,
Их мирное богослуженье,
Их хоры широкие - краше
И ласковей,
           чем орган;
И сладко нас напоить им
Дурманом
        до головокруженья,
Когда мы входим наитьем
В мягчайшую глубь их стран.

1955



    5

И воздух, поющий ветрами,
И тихо щебечущий колос,
И воды, и свищущий пламень
Имеют свой явственный голос.
Но чем ты уловишь созвучья
Лужаек, где травы и сучья,
Все выгибы, все переливы
Беззвучной земли молчаливой?

Язык ее смутен, как пятна,
Уста ее жаркие немы;
Лишь чуткому телу понятны
И песни ее, и поэмы.
Щекотным валежником в чаще,
Дорогою мягко-пылящей,
На стежке - листом перепрелым
Она говорит с твоим телом.

И слышит оно, замирая
От радости и наслажденья,
В ней мощь первозданного рая
И вечного сердца биенье.
Она то сурово неволит,
То жарко целует и холит,
То нежит тепло и упруго, -
И матерь твоя, и супруга.

Ее молчаливые волны,
Напевы ее и сказанья
Вливаются, душу наполня,
Лишь в узкую щель осязанья.
Вкушай же ее откровенье
Сквозь таинство прикосновенья,
Что скрыто за влагой и сушей -
Стопами прозревшими слушай.

1950



    6. ВОВСЕ НЕ ШУТЯ

И в том уже горе немаленькое,
Что заставляет зима
Всовывать ноги в валенки
И замыкать дома.

Но стыдно и непригоже нам
Прятать стопу весной
Душным футляром кожаным
От ласки земли родной.

Не наказала копытами
Благая природа нас,
Чтоб можно было испытывать
Землю - во всякий час;

Чтоб силу ее безбрежную
Впивали мы на ходу,
Ступая в лужицы нежные,
На камни иль в борозду.

Швырните ж обувь! Отриньте!.. Я
Напомню, что этот завет
Блюдет премудрая Индия
Четыре тысячи лет;

Хранит народ Индонезии
В обыкновении том
Чарующую поэзию
Бесед с травой и песком;

Смеются потоки синие,
Любовно неся струю
К босым ногам Абиссинии
И в Полинезийском раю.

И миллионы вмяточек
Свидетельствуют на селе
О радости шустрых пяточек
На мягкой русской земле.

Ты - не на чванном Западе.
Свободу - не нам давить.
Моя беспечная заповедь:
Обувь - возненавидь!

1950



    7

Вот блаженство - ранью заревою
Выходить в дорогу босиком!
Тонкое покалыванье хвои
Увлажненным
           сменится песком;

Часом позже - сушью или влагой
Будут спорить глина и листва,
Жесткий щебень, осыпи оврага,
Гладкая,
        прохладная
                  трава.

Если поле утреннее сухо,
Что сравнится с пылью золотой?
Легче шелка, мягче мха и пуха
В колеях
        ее нагретый слой.

Плотным днем, от зноя онемелым,
Бросься в яр прозрачный... и когда
Плеском струй у пламенного тела
Запоет
      прекрасная
                вода,

И когда, языческим причастьем
Просветлен, вернешься на песок -
Твоих ног коснется тонким счастьем
Стебелиный
          каждый
                голосок.

Если же вечерние долины
Изнемогут в млеющей росе,
И туман, блаженный и невинный,
Зачудит
       на сжатой
                полосе -

Новый дух польется по дороге,
Кружится от неги голова,
Каждой капле радуются ноги,
Как листы,
          и корни,
                  и трава.

Но еще пленительней - во мраке
Пробираться узкою тропой,
Ощущая дремлющие знаки
Естества -
          лишь слухом и стопой.

Если мраком выключено зренье,
Осязаньем слушать норови
Матерь-землю в медленном биенье
Ее жизни
        и ее любви.

Не поранит бережный шиповник,
Не ужалит умная змея,
Если ты - наперсник и любовник
Первозданной силы бытия.

1936-1950



    8

Как участь эта легка:
Уйти от родного порога...
Дорога! Птица-дорога!
Волнующиеся облака!

Как мед, я пью этот жребий:
Воительницу-грозу,
Склоненную в зыбь лозу
И радугу в вечном небе.

Мелькают межи, столбы,
Деревни у перелога...
Дорога! Песня-дорога!
Песня моей судьбы!

Как не любить - телеги,
Поскрипывающие в колее,
Неспешную речь в жилье,
Гул хвои на лесном ночлеге?.

Лети же, светла, легка,
На зов голубого рога,
Дорога! Птица-дорога!
Кочующие облака!

1937



    9. НА ПЕРЕВОЗЕ

   Если мы, втроем, вчетвером,
   Входим путниками на паром -
Хорошо в закатном покое
Озирая зеркальный плес,
Загрубевшею брать рукою
Влажно-твердый, упругий трос.

   Прикасались к нему весь день
   С полустанков, сел, деревень,
Каждый мальчик, всякий прохожий,
Бабы, девушки, учителя,
Старики, чью плотную кожу
Знает сызмальства мать-земля;

   Знаком связи народной стал
   Этот твердый, тугой металл;
Через эти пряди витые
Волю тысяч вплетали в круг
Сколько ласковых рук России -
Властных, темных, горячих рук!..

   Воды искрятся серебром.
   Мерно двигается паром.
И отрадно вливать усилья
В мощь неведомой мне толпы...
В этом - родина. В этом - крылья.
В этом - счастье моей тропы.

1950



    10. ПРИВАЛ

Где травка, чуть прибитая,
Нежней пушистых шкур,
Уютен под ракитою
Привал и перекур.

Хоть жизнь моя зеленая
И сам я налегке,
Но сало посоленное
И сахар есть в мешке.

Гляжу - любуюсь за реку,
На пажити внизу,
Сухарики-сударики
Грызу себе, грызу.

А большего не хочется,
И весело мне тут
Смотреть, как мимо рощицы
Прохожие бредут.

Идите, люди мудрые,
Куда велят дела,
А мне зеленокудрая
Ракиточка мила.

1950



    11. ПТИЧКИ

    - Я берегу
- Кук-ку!.. -
    На берегу
- Кук-ку!..
    ...и над рекой
Сон хвои
    и трав.
    И на суку
- Кук-ку!..
    все стерегу
- Кук-ку!..
    ...заветный бор
От всех
    потрав.

    - А я - в сосну
- Тук-тук!
    И не засну
(Тук-тук)
    пока сосна -
Сундук
    с добром,
Коль под корой
    скрыт прок,
И глупый рой
    прыг - скок
На мой сигнал,
    мой стук,
             мой гром.

    - Я в тростниках
Вью-вью!
    Я в родниках
Пью-пью!
    Я в лозняках
Лью трель
    мою;
        сев на корчу,
Дом свив,
    прощебечу:
- Жив-жив!
    Пою, свищу:
Чив-чив,
    Чи-ю.

1957



    12

Сколько рек в тиши лесного края
Катится, туманами дыша,
И у каждой есть и плоть живая,
И неповторимая душа.

На исходе тягостного жара,
Вековую чащу осветя,
Безымянка звонкая бежала
И резвилась с солнцем, как дитя.

Вся листвою дружеской укрыта,
В шелестящем, шепчущем жилье
Пряталась она, и от ракиты
Зайчики играли на струе.

Как светло мне, как легко и щедро
Засмеялась ты и позвала,
В плавные, качающие недра
Жаждущее тело приняла.

Пот горячий с тела омывая,
Беззаботна, радостно-тиха,
Ты душой своей, как реки рая,
Омывала душу от греха.

И когда на отмель у разводин
Я прилег, песком озолочен,
Дух был чист, блистающ и свободен,
Как вначале, на заре времен.

Сколько рек в тиши лесного края
Катится, туманами дыша, -
Как таинственна их плоть живая,
Как добра их детская душа!

1937



    13. ЛИУРНА

Перекрываемый тенями влажными,
         Затон укромный
     Успел мелькнуть...
К водице милой!
         Бегом по пляжику -
            Стать в струи темные,
     В воде по грудь.

Шуршат ракиты прохладным голосом,
         Обняв воскрылиями
     Водоем,
Весь убеленный цветами лотосов:
         Речными лилиями
     Их мы зовем.

И, прикасаясь к цветку ресницами,
         Вдыхая дух его,
     Закрыв глаза,
Внимать, как птицы смеются с птицами
         И кружит дугами
     Стрекоза.

Сквозь пенье, шелест и благовоние,
         Вдруг заструившись
     В сознанье, в кровь,
Другие звуки
         Иной гармонии
            Тогда послышатся
     Вновь и вновь.

Мгновенья новые такого счастия,
     Блуждая далями,
         Найду ли где,
Как свет вливающегося сопричастия
     Со стихиалями
         В живой воде?

И не забуду я в иные, бурные
         Года печали,
     В атомный век,
Что дивный мир тот зовут Лиурною, -
         Мир стихиалей
     Озер и рек.

1950



    14. ЯГОДКИ

Смотри-ка! Смотри-ка!
Что может быть слаще?
Полна земляникой
Смешная чаща.

Медведи правы:
Здесь - рай. И вот
В душмяные травы
Ложусь на живот.

В зеленом храме,
Быть может, первый
Срываю губами
Алые перлы.

На солнце, у пней,
Близ юных опенок,
Они вкуснее
Сладчайших пенок,

И меда пеннейшего,
И даже, ха,
Наисовершеннейшего
Стиха.

1950



    15

Неистощим, беспощаден
Всепроникающий зной,
И путь, мимо круч и впадин,
Слепит своей желтизной.

Но тело все еще просит
Идти по полям, идти
Изгибами - в ржи и просе
Змеящегося пути.

Люблю это жадное пламя,
Его всесильную власть
Над нами, как над цветами,
И ярость его, и страсть;

Люблю, когда молит тело
Простого глотка воды...
...И вот, вдали засинело:
Речушка, плетни, сады,

И белая церковь глядится
Из кленов и лип - сюда,
Как белоснежная птица
Из мягкой листвы гнезда.

1936



    16. ЛОПУХ

      А еще я люблю их -
Прутья старых оград у церквей,
      Если в медленных струях
Нежит их полевой тиховей.

      Здесь бурьян и крапива
Да лиловые шапки репья,
      И всегда терпелива
В раскаленной пыли колея.

      Ноги ноют от зноя,
От огня многоверстных дорог...
      Ляг, ветришка, со мною
У спокойной ограды, в тенек.

      Вон у бедной могилы
Исполинская толщь лопуха
      Дышит кроткою силой,
Молчаливою думой тиха.

      Люди, люди! Напрасно
Вы смеетесь над этим листом:
      Его жилки - прекрасны,
Ведь пеклись стихиали о том.

      Убеленные пылью,
Эти листья над прахом взошли,
      Как смиренные крылья
Старых кладбищ и вечной земли.

      И отрадно мне знанье,
Что мечта моя будет - в стихе,
      Дух - в небесном скитанье,
Плоть же - в мирном, седом лопухе.

1950



    17. ВАТСАЛЬЯ

                  Алле Александровне Андреевой

Тихо, тихо плыло солнышко.
Я вздремнул на мураве...
А поблизости, у колышка,
На потоптанной траве
Пасся глупенький теленочек:
Несмышленыш и миленочек,
А уже привязан здесь...
Длинноногий, рыжий весь.

Он доверчиво поглядывал,
Звал, просил и клянчил: му!
Чем-то (чем - я не угадывал)
Я понравился ему.
Так манит ребят пирожное...
И погладил осторожно я
Раз, другой и третий раз
Шерстку нежную у глаз.

Ах, глаза! Какие яхонты
Могут слать подобный свет.
Исходил бы все края хоть ты,
А таких каменьев нет.
Как звезда за темной чащею,
В них светилась настоящая
(Друг мой, верь, не прекословь)
Возникавшая любовь.

И, присев в траву на корточки,
Я почувствовал тотчас
Тыканье шершавой мордочки
То у шеи, то у глаз.
Если же я медлил с ласками,
Он, как мягкими салазками,
Гладил руки, пальцы ног,
Точно мой родной сынок.

Я не знаю: псы ли, кони ли
Понимают так людей,
Только мы друг друга поняли
Без грамматик, без затей.
И когда в дорогу дальнюю
Уходил я, мне в догон
Слал мумуканье печальное,
Точно всхлипыванье, он.

1955



    18. ЛИВЕНЬ

   Вдали - как из ведра:
   Не облако - гора!..
И стала ниже градусом
   Испуганно жара.
   Округлым серебром
   Раскатываясь, гром
Овеял дрожью радостной
   Опушку и паром.

   С разъявшихся высот
   Весомые, как плод,
Хлестнули капли первые
   Шоссе и огород.
   И струй гудящих рать
   Асфальтовую гладь
Заторопилась перлами
   И звоном покрывать.

   Галдеж на берегу,
   Смятенье на лугу -
Визжат, полуутоплые...
   Да я-то не бегу:
   Долой рубаху! Лей
   На поле, на людей,
На это тело теплое,
   Великий Чародей!

   Поток из рвов и ям
   Бурлит по колеям;
Как весело, как весело, -
   По лужам, по ручьям!..
   Ни воздуха, ни струй:
   Все слито в поцелуй,
В бушующее месиво...
   Земля моя, ликуй!

   Хлябь вязкую мешу,
   Кричу, пою, машу,
То шлепаю, то шаркаю -
   Как бешеный пляшу:
   Сходящий с высоты
   На травы, на листы,
Ласкай мне тело жаркое
   И жадное, как ты!..

   А, начисто побрит,
   Какой-то сибарит
С испугом из калиточки
   На дикого глядит.
   Успеть бы верно мог
   Я спрятаться в домок,
Но счастлив, что до ниточки,
   До ниточки промок.

1950



    19. СЛЕДЫ

И всегда я, всегда готов
После летних ливней косых
Попадать в очертанья следов -
Незнакомых, мягких, босых.

Вся дорога - строфы листа,
Непрочитанные никогда.
Эта грязь молодая - чиста,
Это - лишь земля да вода.

Вот читаю, как брел по ней
Бородач, под хмельком чуть-чуть;
Как ватага шумных парней
К полустанку держала путь;

Как несли полдневный удой
Бабы с выгона в свой колхоз;
Как, свистя, пастух молодой
Волочащийся бич пронес;

Как бежали мальчишки в закут
Под дождем... и - радость земли -
Голосистые девушки тут,
Распевая, из бора шли.

Отпечатались на грязи
Все пять пальчиков - там и здесь,
И следами, вдали, вблизи,
Влажный грунт изузорен весь.

Да: земля - это ткань холста.
В ней есть нить моего следа.
Эта мягкая грязь - чиста:
Это лишь земля да вода.

1936-1950



    20. ВО МХУ

В дикой раме -
Окружен соснами,
Вечерами
Вспоен росными,
Дремлет в чаще
(Где тут грань векам?)
Настоящий
Ковер странникам.

Чуть вздыхая,
Теплей воздуха,
Он - сухая
Вода отдыха;
По оврагам
Нежит луч его;
Нет бродягам
Ложа лучшего.

К телу "ляг-ка!"
Он сам просится,
И так мягко
В него броситься:
Чтоб звенела
Тишь прохладная;
Чтобы тело
Всегда жадное,

Тихо-тихо
В нем покоилось...
Вон - лосиха,
То ли в хвое лось
Фыркнул строже...
И вновь - нежная
Бездорожья
Тишь безбрежная.

1950



    21

Холодеющий дух с востока,
Вестник мирной ночной поры,
Чередуется с теплым током -
Поздним вздохом дневной жары.
Щедрой ласкою день венчая,
Отнимая свой грузный жар,
В гущу розовую иван-чая
Опускается алый шар.

Эхо, дремлющее в овраге,
Легким шагом не разбужу
И, по пояс в журчащей влаге,
Навлю резвую перехожу.

Плеск ребят вдалеке и пенье:
Речка льющаяся тепла,
Чтоб дробили ее теченье
Крики, смех, голоса, тела;

Чтоб мелькала над гладью черной
Гибко, шумно и горячо
Бронза влажная рук проворных
Иль коричневое плечо.

И, скользя по скатам прибрежным,
Сходит стадо, спеша, мыча,
И склоняются морды нежно
К струям плещущего ключа.

1936



    22. ТОВАРИЩ

Никчемных встреч, назойливых расспросов
Я не терплю. О, нет, не оттого,
Что речь свернет на трактор, вспашку, просо.
Но кто поймет бесцельный путь? Кого

Мне убедить, что и в судьбе бродяжьей -
Не меньший труд, чем труд на полосе?
Ведь тут, в России, в путь влекомы все
Других забот нерасторжимой пряжей.

Но как-то раз мальчишка боевой,
Товарищ мой в купанье у Смилижа,
Взглянул в лицо настороженней, ближе,
И, вдруг притихнув, повернул за мной.

Мы молча шли, бесшумно, друг за другом,
Отава луга вся была в росе,
Июльский вечер умолкал над лугом
В своей родной, своей простой красе.

А он молчал, на мой мешок уставясь,
И в легком блеске смелых светлых глаз
Я прочитал томительную зависть -
Стремленье вдаль, братующее нас.

Вода реки с волос смешно и скоро
Сбегала по коричневым вискам...
И за умнейший диспут не отдам
Ту простоту и свежесть разговора.

Благослови, бездомная судьба,
На путь свободный будущего друга!
Веди с порога! Оторви от плуга!
Коснись крылом мужающего лба!

Когда-нибудь на золотом рассвете
Простой мешок ему на плечи кинь,
Пропой ветрами всех твоих пустынь
Бродяжью песнь - сладчайшую на свете!..

...Я уходил, - и дни мои текли,
Уча любить все звуки жизни стройной,
Прислушиваться, как в деревне знойной
Скрипят колодезные журавли,

И как шмели гудят в траве погоста,
Где мальвы желтые и бузина,
Где дремлют те, кто прожил жизнь так просто,
Что только рай хранит их имена.

1937



    23

Плывя к закату, перистое облако
     Зажглось в луче,
И девять пробил дребезжащий колокол
     На каланче.

Уж крик над пристанью - "айда, подтаскивай" -
     Над гладью смолк.
Как молоко парное - воздух ласковый,
     А пыль - как шелк.

В село вошли рогатые, безрогие,
     Бредут, мычат...
Бегут, бегут ребята темноногие,
     "Сюда!" - кричат.

Круг стариков гуторит на завалинке
      Под сенью верб,
Не замечая, как всплывает маленький
      Жемчужный серп.

Несет полынью от степной околицы,
      С дворов - скотом,
И уж наверно где-то в хатах молятся,
      Но кто? о чем?

1950



    24

В белых платочках и в юбках алых
Девушки с ведрами у журавля,
Рокот на гумнах и на сеновалах,
А за околицей - лишь поля.

И прохожу я путем открытым
Через село в ночной окоем,
С сердцем, душою реки омытым,
И просветленный безгрешным днем.

Я оттого и светлел, что волен:
Здесь - сегодня, а завтра - там,
Завтра уйду гречишным полем
С песней другой и к другим местам.

И не пойду я по душным хатам
Вечером звездным ночлег ища:
Вон за лужайкой, над плавным скатом,
Кров необъятный, без стен и ключа.

1936



    25. В ТУМАНЕ

Безлюдный закат настиг меня тут,
     Чья ж ласка вокруг? Чей зов?
Над морями туманов тихо плывут
     Одни верхушки стогов.

В студеном яру родники звенят...
     Тропинка вниз повела...
И вот, обволакивает меня
     Блаженно сырая мгла.

Ей отвечая, кипит горячей
     Странной отрадой кровь,
Как будто душа лугов и ключей
     Дарит мне свою любовь.

Благоуханьем дурманят стога,
     Кропит меня каждый куст,
На темной коже - как жемчуга
     Дыхание чьих-то уст.

И, оберегая нас, благ и нем,
     Склоняется мрак к двоим...
Не знаю за что и не слышу - кем,
     Лишь чувствую, что любим.

1950



    26. НОЧЛЕГ

Туман в ложбинах течет, как пена,
Но ток нагретый я в поле пью:
На жниве колкой - охапка сена,
Ночлег беспечный в родном краю.

Вон там, за поймой, синей, чем море,
Леса простерли свои ковры...
Земля хранит еще, мягко споря,
Накал прощальный дневной жары.

Утихла пыль над пустой дорогой
И гул на гумнах умолк в селе,
И сон струится луной двурогой,
Светясь и зыблясь, к моей земле.

И все туманней в ночных равнинах
Я различаю - стога, лозу,
И путь, пройденный в лесах долинных,
В болотах, в дебрях - вон там, внизу.

За путь бесцельный, за мир блаженный,
За дни, прозрачней хрустальных чаш,
За сумрак лунный, покой бесценный
Благодарю Тебя, Отче наш.

1936



    27

Звезда ли вдали? Костер ли?..
      У берегов
Уже стихиали простерли
      Белый покров.

Беседует только Неруса
      Со мной одна,
Шевелит зеленые бусы
      Чистого дна.

И льнет к моему изголовью,
      Льется, звенит,
Поит непорочною кровью
      Корни ракит.

Как плоть - в ее ток несравненный
      С жаркой стези,
В эфирные воды вселенной
      Дух погрузи.

Ты сам - и прохладные реки,
      И мгла берегов...
Забудь о себе - человеке,
      Брат богов.

1950



    28. ANDANTE

Не поторапливаясь,
                  ухожу к перевозу
Утренней зарослью у подошвы горы,
Сквозь одурманивающие ароматами лозы,
Брусникою пахнущие
                  от вседневной жары.

Как ослепительны эти молнии зноя
На покачивающейся
                 незаметно
                          воде,
В этом, исполненном света, покое,
В дощатой
         поскрипывающей
                       ладье!

Тихо оглядываешься - и понимаешь
Всю неохватываемость
                    этих пространств,
Где аир, лилии, медуницы и маеж
Чудесней всех празднований
                          всех убранств...

О, я расколдованнее
                   всех свободных и нищих;
Зачем мне сокровища? И что мне года?
Пускай перекатывается по нагретому днищу
Беспечно расплескивающаяся вода,

МОя подошвы мне и загорелые пальцы,
Блики отбрасывая на ресницы и лоб...
О, трижды блаженнейшая
                      участь скитальца!
Пленительнейшая
               из человеческих троп!

1937-1950


* Andante - Умеренно, медленно; муз. термин (ит.).
29 Моею лодочкою Река довольна. Плыви лебедочкою Быстра, привольна! Пусть весла брошенные Тобой не правят; Лужайки скошенные Ночлег доставят; Уж не завидывая Ничьей свободе, На дно откидываюсь, И в небосводе Тону блаженнейшими Для глаз и слуха Наисовершеннейшими Часами духа. А копны сложенные - Всё реже, реже... Леса нехоженые... Ни сел, ни мрежей. Лишь птиц аукающих Из бора клики... Да струй баюкающих Сквозные блики. 1950 30. ПЕРЕД ГЛУХОЮ ДЕРЕВНЕЙ Вот лесной перерыв: Скоро церковь и мост... Вдалеке, из-за круч у реки, Как упорный призыв Человеческих гнезд, - Рам-там-там! - барабанят вальки. И с бугров, от жилья, С нагруженным ведром Сходят бабы к стоячим плотам, И от груды белья Серебрится, как гром: - Рам-там-там! Рам-там-там! Рам-там-там! Этих стуков канву За квадратом квадрат Расшивают шелка-голоса: Желтый гомон ребят, Смеха розовый звук, Песен, синих, как лен, полоса. У лесничеств каких, У каких деревень В этом ласковом русском саду Для пристанищ людских В пламенеющий день С моей лодочки шустрой сойду? На меже иль в бору Милый шаг сторожа, Где найду свой бесценнейший лал? Приютит ввечеру, Ум и сердце кружа Мне дурманами - чей сеновал?.. Пестрый мир не кляни, Станет сердцу легко, Будешь мудр полнотой бытия. Ах, безгневные дни, Голубое тепло, Чистых утр золотая струя. 1950 31 Зорькой проснешься - батюшки, где я? Вся луговина убелена: Инеем хрустким, Запахом вкусным Прочь из овина Манит она. Вскочишь... Который? Ба, уже за шесть! Утренник знобкий топтать босичком. Кажется: в травах Мерзлой отавы Пятки щекочет Эльф или гном. Пятки захлебываются от наслажденья, Каждое прикосновенье - восторг... Умники, прочь вы! В травах и почвах Утренник новую радость расторг. И поднимается жаром и светом Выше, по телу, к сердцу, к лицу, Кто-то, подобный веселым поэтам И золотистому бубенцу. Но не один там: множество! Стаи! Вьются, хохочут, входят в меня, - Это - прелестный льется, блистает Рой бестелесный Осеннего дня. 1955 32 Осень! Свобода!.. Сухого жнивья кругозор, Осень... Лесов обнажившийся остов... Тешатся ветры крапивою мокрых погостов И опаздывают сроки зорь. Мерзлой зарей из-под низкого лба деревень Хмурый огонь промелькнет в притаившихся хатах.. Солнце - Антар леденеет в зловещих закатах И, бездомный, отходит день. Тракторы смолкли. Ни песен, ни звона косы, Черная, жидкая грязь на бродяжьих дорогах... Дети играют у теплых домашних порогов, И, продрогшие, воют псы. Родина! Родина! Осень твоя холодна - Трактом пустынным брести через села без цели Стынуть под хлопьями ранней октябрьской метели. Я один, как и ты одна. 1933 33 Бог ведает, чем совершенны Блаженные духи снегов, Но именем странным - Нивенна - Их мир я означить готов. К священной игре они склонны, И краток, быть может, их век, Но станет земля благовонна, Когда опускается снег. Кругом и светло, и бесшумно От радостной их кутерьмы, И все, от индейца до гунна, Любили их близость, как мы. Страна их прозрачна, нетленна И к нам благосклонна, как рай. Нивенна - то имя! Нивенна! Запомни, - люби, - разгадай. 1955 34. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Вот, бродяжье мое полугодье Завершается в снежной мгле. Не вмещает память угодий, Мной исхоженных на земле. Дни, когда так чутко встречала Кожа почву и всякий след - Это было только начало, Как влюбленность в 16 лет. И, привыкнув к прохладе росной, Знобким заморозкам и льду, Я и по снегу шляюсь просто, И толченым стеклом иду. Не жених в гостях у невесты, А хозяин в родном гнезде, Ставлю ногу в любое место, Потому что мой дом - везде. Шутки прочь. Об этом твержу я, Зная прочно: есть правда чувств, Осужденных нами ошую, Исключенных из всех искусств. Но сквозь них, если строй сознанья Вхож для радости и певуч, Лад творящегося мирозданья Будет литься, как звук и луч. Много призван вместить ты, много, Прост как голубь и мудр как змий, Чтоб ложилась твоя дорога В чистоте и в любви стихий. И не косной, глухой завесой Станет зыблющееся вещество, Но лучистой, звенящей мессой, Танцем духов у ног Его. Этот путь незнаком со злобой, Ни с бесстрастным мечом суда, Побродяжь! Изведай! Попробуй! И тогда ты мне скажешь: да. 1935-1950 Трубчевск - Москва - Владимир
ПРИМЕЧАНИЯ

    3. "Лёвушка! Спрячь боевые медали..."

    Лёвушка - Лев Львович Раков (1908-1970)  -  историк  и  искусствовед,
друг и сокамерник Д. Л. Андреева.

    4. Арашамф

    Арашамф - см. РМ. Слой стихиалей деревьев.
    Дриады - в греческой мифологии нимфы деревьев, обитательницы лесов  и
рощ.
    Мирт - род вечнозеленых кустарников и деревьев семейства миртовых.
    Лавр - род вечнозеленых деревьев и кустарников семейства лавровых.

    8.

    Вариант 16 строки: "Туман в полевом ночлеге?.."

    17. Ватсалья


    Ватсалья - примечание Д. Андреева: "Насколько  глубоко  не  только  в
поэзии, но и в сознании индийцев жива идея  о  нежности  и  чистой  любви
коровы к теленку, свидетельствует тот факт, что для обозначения  наиболее
совершенной любви употребляется термин "ватсалья", производный  от  слова
"ватса"  (теленок).  Буквальное  значение  слова  "ватсалья" - телячество
(Академик Баранников. "Изобразительные средства индийской поэзии").  А  у
нас только с грубой насмешкой: "телячьи нежности". Печально".
    Баранников Алексей Петрович (1890-1952) - академик, филолог.

    22. Товарищ

    Смилиж - местечко в Брянской области.

    27. "Звезда ли вдали? Костер ли?.."

    Неруса - речка в Брянской области.

    32. "Осень! Свобода!.. - Сухою жнивья кругозор..."

    "Антар - звезда Антарес в созвездии Скорпиона,  через  знак  которого
солнце проходит в октябре" (примеч. Д. Андреева).

Следующая   Предыдущая   Оглавление   Главная страница